текстДым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
english
The smoke of tobacco ate away the air.
This room is but a chapter in Dante's inferno.
Remember, here's the window where
I first stroked your hands with ecstatic yearning.
Now you sit here, your heart clad in armor.
Another day - you'd scold me and throw me out, I believe.
Broken by shiver, pushing with ardor,
my arm would finally find the sleeve.
Running out of the fog of the hallway, wild,
slashed by desperation,
I'd cast my bones on the street.
Don't let it go that far,
my dear, darling, kind,
let me now take leave.
Anyway, my love is just
some heavy gear that
keeps hanging on you anywhere you go.
Let me at last howl out the tear gas
of bitter, offended moans.
If a bull is worn out by his load, it would leave
to repose itself in cooling waters.
Besides the love of yours, I have no ocean,
but even crying won't entreat your love of a rest I want now.
An elephant, tired and looking for peace,
kingly would lay in the sands parched by the glare.
Except your love, I have
no sun, but I don't
know with whom you're now and where.
If you'd vex a poet just like you can,
he would change his loved one for money and sheer fame,
but no chink can make me happy except
the most sonorous chime of your most dear name.
But I won't plunge into a well hole,
nor drink some poison,
nor pull the trigger at my temple perchance.
Every knife over me is but pointless,
no blade has power except for your glance.
Tomorrow you'll forget that once I had you crowned
and branded with love the flowering soul,
The whirl of fussy days, when flying all around,
will blow my pages about in shoals...
Maybe my words in the dry leaves' rendering
would make you pant for breath,
to stop you would help?
Let me at least with last-minute tenderness
pave your receding step.